Сворачиваем лагерь, надеваем каски, кошки, системы… Ледорубы – к бою, и выдвигаемся на маршрут. Кто первым собрался, начинает идти, потом следующий, и так группа сильно растягивается. Идём потихоньку топ-топ, топ-топ, скальный выход, снимаем кошки, несложное лазание, одеваем кошки. Топ-топ, топ-топ. Садимся на рюкзаки, ждём, когда все подтянутся. Зябко, достаю пухарь – тёпленько.
Медленно поднимается солнце, можно насладиться видом на пер. Орлову, и ещё немного попускать слюни. Ну, ничего, успокаиваю я себя, горы от нас никуда не денутся, а сегодня у нас другая задача – извлечь уроки этого перевала… Полчаса и все в сборе, идём дальше.
Уклон плавно увеличивается, появляются глубокие трещины, и мы лавируем среди них. Поступает конструктивное предложение «может свяжемся?», я полезных перспектив никогда не супротив, достаю верьё. Хорошо, что у нас из трёх голов хоть одна светлая. Наша тройка лидирует: я, Бобёр и Петя Дятлев. Остальное «казино» змеёй растянулось по склону.
Уклон растет. Бобёр поднимается вверх и крепит первую перильную верёвку. Началась перильная работа. У нас четыре сороковки, и ещё шнурок – двадцатка на подсобу. Поднимаюсь по перилам, беру ещё две верёвки и иду дальше провешивать. Народ постепенно поднимается по первым перилам.
…К верёвке подошел Шнурок. Достал жумар, покрутил его в руках и глубоко задумался. – А чего сказать-то надо? Забыл… слова заветные… «Это…, Земля прощай…» – нет, не то, «Сим-сим…» – опять не то…, а может так: «Не будешь ли любезен…».
– Дай сюди, ось так треба (дай сюда, вот так надо), – сказала Полина, пристегнув Шнурка к верёвке, – i топай швидше, щоб я тебе не бачила (и топай побыстрее, чтобы я тебя не видела)!
Вот так вот, Шнурок, не только для мужчин, рюкзак и ледоруб?!
– Марина, швидше, ставайте на сам, та звильняйте перила (Марина, быстрее, становитесь на самострах и освобождайте перила)!
– А где сам, где сам (А где самострах, где самострах)?
– Та льодоруб у снiг заженiть (Да ледоруб в снег загоните)!
Народ толпится на первой станции, а я ухожу вперёд на длину следующей верёвки. Подъём так изрезан трещинами и бергшрундами, что проложить две нитки и идти двумя параллельными группами невозможно. То есть, быстрее, чем есть – никак.
– Верёвка вся! – кричит мне Серга, делаю станцию, т.е. загоняю
в снег ледоруб по самый клюв и креплю к нему перильную верёвку – нехитрая техника. Со времён покорения Северной Стены мало что изменилось. Разве что кроме существовавшего тогда монопольного бренда «Пан Сам Клепав», появились салевы, петцеля, гривеля, и другие …ля.
«Перила готовы!», подошел Серга, «страховка готова», иду дальше «верёвка вся!», станция, «перила готовы!».
Упс! Дорогу перегородил бергшрунд – поперечная трещина в леднике, которую ни обойти, ни перепрыгнуть. Трещина не широкая, но противоположный край выше, и стенка немного отрицательная. И что делать? Крыльев нету… Тут надо технически… Загоняю ледоруб в противоположную стенку трещины, но снег рыхлый, и ледоруб его продавливает. – А ты подопри вторым, – советует Серга. Подпираю вторым, получается подобие «альпийского креста», вяжу из репшнура стремя под ногу. Ледорубы у меня закончились. Через третий Серга меня страхует. Другие ребята ещё не подошли. А на том краю надо чем-то зацепиться… Достаю два ледобура – голь на выдумки хитра! Ну, Серга, теперь держи меня крепче!
– Слова знаешь? – спрашивает Серьга.
– Какие ещё слова?
– Заветные, ну, там, «отче наш…»
– Да ну, тебя…
Глянул вниз – глубоко. Как-то стрёмно это всё… Лев Оленевский сказал бы – «ссыкотно». Ну, ничего, смелость, как говорил Суворов, – она города берёт, а тут лишь трещина. Тем более, Серга на страховке – это вселяло в меня уверенность. Делаю шаг над пропастью, и ставлю ногу в стремя. Теперь надо оторвать вторую ногу, и нагрузить всем весом мою импровизированную точку опоры. Слова, говоришь, заветные?… Нагружаю… Держит!!! Работаю ледобурами, как фифами, пятнадцать секунд борьбы со склоном – и я на той стороне.
– Серга, можешь выдохнуть, помогли твои слова…
Иду дальше, разведываю проход между трещин. «Верёвка вся!», станция, «перила готовы!». Верёвок больше нет, возвращаюсь за рюкзаком.
На том месте, где я корячился, руководитель уже смастерил верёвочный мостик. Помогаю принимать рюкзаки и людей. Беру свободные верёвки, иду провешивать их дальше.
Глубокая трещина, но посреди снежный мост. Делаю шаг. Ещё один, протыкаю перед собой снег ледорубом. Очень сомнительный тест на прочность, идёшь и думаешь «выдержит – не выдержит?». Но это единственный путь, где можно пройти. Без крыльев. «Верёвка вся!», станция, «перила готовы!», теперь меня страхует Лев. Уклон возрастает, иду потихоньку, рюкзак начинает медленно наливаться свинцом. В голове крутятся слова из песни Бородина:
«Сердцебиенье в груди успокою,
Сил не оставлю поверить в успех,
Как на ладони весь мир предо мною
И эта дорога, ведущая вверх…»
Топ-топ, топ-топ, «верёвка вся!», станция, упс! А под снегом – камни, ледоруб полностью не входит. Забиваю как можно глубже, вяжу как можно крепче, «перила готовы!». Отношу рюк на каменную полку, чтоб вниз не уехал.
За мной жумарит Катя. Подхожу к станции, предлагаю взять рюкзак, Катя отказывается, мол, снимать долго, спину греет…, возвращаюсь к своему рюкзаку, обернулся, а Кати нет за спиной. Странно, может за камнями отдохнуть присела? Нет и нет, вернулся к станции, а Катя от нижней станции опять жумарит. Оказалось, ВЦСПСовские кошки снегом забились, и слетела она в улавливающую трещину в несколько метров глубиной. Благо обошлось. А я даже не услышал ничего! Покупайте кошки с антиподлипами, знаю, что дорогие, жизнь ещё дороже. А отдала бы рюкзак – зарубилась бы сразу. Так что, не стоит отвергать искренне протянутую руку помощи. НО! История не терпит сослагательных наклонений…
Поднесли свободные верёвки, и начал накрапывать дождик. Надеваю накидку, рюкзак и вопрошаю: «Страховка готова?»
Меня страхует Николай Владыков. Ритм движения немного изменился: Топ-топ-топ, топ-топ-топ – иду в три такта – сначала ставлю ледоруб, а потом к нему подшагиваю. Ибо крутоватенько.
– Верёвка вся! Станция, перила готовы. – Надо сказать, что между первыми «топ-топ» и командой «верёвка вся» проходит целая вечность. И пока длится эта «вечность» можно подумать про всё на свете. Подумать о том, как прекрасен этот мир, о том, что ты совсем не устал, ну ни капельки не устал, и что к земле тебя придавливает самый лёгкий в мире столитровый рюкзак, и не рюкзак это, а пушинка, и что нету никакого дождя с градом … А ещё вспоминаешь, когда ты последний раз улыбался, вроде утром, как же давно это было, надо улыбнуться ещё раз. А сколько верёвок уже прошли? – сбился, а сколько ещё пройти? – не знаю…
– Верёвка вся! – эти слова возвращают меня к реальности, неужели я прошёл всего сорок метров? «Страховка готова?», топ-топ-топ, топ-топ-топ. «Верёвка вся!, станция, перила готовы!». Нет больше верёвок, все провешены.
Пока одиннадцать человек пройдут 160 метров перил, часа два пройдет не меньше. Ну, думаю, есть время сходить на разведку. Взял рюк, и потопал вверх.
Довольно опрометчивое решение, на 2Б разгуливать одному без страховки. Но мне было тоскливо два часа сидеть и мерзнуть на рюкзаке пока все подтянутся, тем более что перевал рядом, казалось бы – рукой подать…
Еще одна «виртуальная» верёвка до очередного бергшрунда. Перешёл его по снежному мосту. На этот раз у меня сванская страховка: «иди, иди, я тебя вижу, иди, иди, я тебя слышу, иди, иди, – тебя мы помним!» – безумству смелых слагаем песни. И ещё одна – после. Уперся в невысокий скальный гребень. Скинул рюкзак, пристегнул кошки к системе, а что за гребнем? Лазание, казавшееся вначале несложным, оказалось сложным. Сыпушный склон, камни просто лежат на камнях, как кирпичная стена без раствора. Взяться не за что, всё живое и сыпется. Кое-как долез. На другой стороне уровень снега на два метра ниже гребня. Можно спрыгнуть и походить по другой стороне перевала… Немного потраверсировал гребень, с целью найти записку. Не нашёл. Я даже подумал, что если навесить здесь верёвку, и всей группой выжумарить, то это место можно было бы объявить перевалом… Моё любопытство было удовлетворено, возвращаюсь.
Пока я «гулял», группа подошла к бергшрунду, и оказалось, что выход на перевал на километр правее. А то, где я лазил, это не перевал, а плод моего больного воображения. Внимательно читайте описание. Ибо «у книзi написано» (в книге написано). Пришлось топать ещё километр вдоль бергшрунда. А он все не кончается… сели отдохнуть. Четыре часа дня, а во рту с утра маковой росинки не было Подошли Серга с Петей с верёвками и гроздью ледорубов со станций. Выглядели они так, как я себя чувствовал… Нерадостно. И тут Николай Владыков достает из рюкзака свёрток, и раздает по «маковой росинке» – чернослив в шоколаде. Жить стало веселей!
– А что, говорим руководителю, ногами мы уже всё прошли, дальше – на крыльях надо! Руководитель улыбается: «А вы прогуляйтесь дальше, там мост будет!».
– Шеф, Вам было видение?
– Да, мне было видение, я видел свежие следы козлов. Как-то ж они сюда попали?
Чернослив в шоколаде подарил мне ещё несколько килоджоулей энергии, которые помогли мне встать. Беру верёвку.
– Бобёр, подъём! – Хватит дрыхнуть, пошли… чудо-мост искать… И точно, (хорошая чуйка у руководителя!) через двести метров чудо-мост появился!
– Ну что, Бобёр, пойдёшь первым?
– Кто, я?
Заглянув в честные глаза Бобра, я понял, что покой мне только снится… что, ссыкотно, да? Вот и мне тоже… Страхуй!
Потыкал ледорубом перед собой, ну, вроде… Вот оно, это мгновение: «надеемся только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк, и молимся, чтобы страховка не подвела…».
Делаю первый осторожный шаг, – держит. Второй, третий, топ-топ, топ-топ, иду над бергшрундом по границе льда и снега, маятник вероятного срыва растёт, становится стрёмно… останавливаюсь. Промежуточный бур возвращает мне душевное спокойствие, иду дальше, «верёвка вся!», закручиваю бур. Перила готовы, дорога на перевал проложена. Теперь за рюкзаком вернуться надо.
…Народ потихоньку подтягивался на перевал. Сидим на рюкзаках и молча грызём перевальный шоколад. Двенадцать людей, двенадцать часов, двенадцать верёвок. И нет ни радости, ни грусти. Тихое спокойствие. Белое безмолвие.
Весь мир на ладони, ты счастлив и нем,
И только немного завидуешь тем,
Другим, у которых вершина ещё впереди…
Я оглядываюсь через правое плечо, и тихо шепчу: «Благодарю Тебя, сегодня Мы это сделали».
И. Конопатов,
г. Огурцов